Главная > Главная / Реплика / Новости НОВОРОССИИ / Мнение > Павел Губарев: Украина — государство нацистского розлива

Павел Губарев: Украина — государство нацистского розлива


31-07-2015, 14:53. Разместил: Руслан Ниязов
— События на Украине, на Донбассе остаются в центре внимания.
 
Только что закончился провалом мятеж, путч «Правого сектора» в Киеве. Правосеки, с одной стороны, провозгласили, что будут последовательно бороться с преступным режимом, а потом Ярош на партийном мероприятии заявляет, что у них не достаточно интеллектуально подготовленных кадров, чтобы брать власть. Что случилось? Чем объяснить такое странное поведение лидера «Правого сектора»*?
 

— Ярош сказал правду. У них действительно нет кадров, чтобы сформировать правительство. Если бы они у них были, думаю, революция с легкостью осуществилась. Потому что нет сил, которые бы могли воспрепятствовать этому. Поэтому они договорились с Порошенко, возможно, получили какие-то деньги или другие формы влияния, чтобы наращивать силы. При поддержке определенных заокеанских структур они продолжат формировать агрессивную нацистскую организацию бандеровского типа — такую сетевую структуру. Это будет одним из пазлов для формирования аналога «ИГИЛ» — такой белой нацистской «ИГИЛ» на Украине. Такие же процессы формирования неонацистских ультрарадикальных сил идут в Венгрии, Румынии, Польше, Прибалтике. Эти силы, естественно и очевидно, будут направлены на Россию.

 

— Как вы думаете, Порошенко не будет сейчас преследовать «Правый сектор», зачищать его постепенно?

 

— Будет. Исключительно — из стремления к самосохранению. Но игра слишком большая и слишком масштабная, чтобы учитывать здесь интересы какого-то Порошенко, который, по сути, марионеточный президент. Он настоящий лишь в том, чтобы лоббировать свои корпоративные интересы. А в остальном на всю ситуацию он влияет, по- меньшей мере, очень слабо. Потому что Украина сегодня — это страна, где власть принадлежит человеку с автоматом.

 

— Не американскому послу?

 

— Хорошо, американскому послу, который опирается на вооруженных автоматчиков. Но у них тоже свои интересы. То есть это ребята, которые понюхали крови, почувствовали запах войны, вернулись в свои города и села, где работы нет, заработка нет. Они и группируются в банды. «Правый сектор», по сути, на две трети состоит из преступных, криминальных элементов. И, в общем-то, для контроля над ситуацией американскому послу это один из инструментов. Другой инструмент — это «Азов». Это нацисты, скажем так, несколько отличаются от нацизма бандеровцев. Это такой мизантропический расизм, это ребята, которые меряют черепа циркулями, они за «белую» расу. Тоже фундамент для работы американского посла, специалистов из ЦРУ. Они работают с каждым из этих своих пазлов.

 

— Если говорить об американском после, то он опирается не только на военных? Есть и бюрократическая машина, которую они сейчас перестраивают на Украине. Там Саакашвили находится, интеллектуальные силы которого только что усилила Маша Гайдар, ожидается там и Ксения Собчак…

 

— Для выполнения задачи по Одессе — продать все, что там есть западным компаниям, эта команда годится…

 

— А по всей остальной стране?

 

— И всю остальную страну точно так же будут продавать.

 

— А вам не кажется, что «Правый сектор» будет мешать этим «правильным» сделкам?

 

— Им скажут: «Ребят, вот вам мелкий и средний бизнес до вот такого вот масштаба, а все остальное — не трогать». Найдутся силы, которые дадут им по рукам. Им дадут все мелкие ниши. Вспомните, как шел спор за бизнес, кто будет собирать в лесу голубику? А просто: люди перестреливались гранатометами. Или — разборки в Мукачево контрабандистских кланов. «Правому сектору» сказали: «Контрабанда — это не ваша тема, контрабанда — это наша тема». И показали, чья это тема. Сказали: «Не лезьте. Вот голубика, собирайте ягоды, грибы, продавайте их.» Мол, контрабанда, извините, это серьезный бизнес, и контролировать его будут серьезные ребята.

 

— Саакашвили, не без помощи Америки, имеет определенный опыт своеобразной реорганизации Грузии. Он сумел сконцентрировать всю коррупцию, не уничтожал, а зачистил на нижнем и среднем этажах грузинской бюрократии, и все денежные потоки оказались под контролем команды Саакашвили. Нечто подобное хотят сделать с Украиной. Получится?

 

— Получится, потому что нет силы, которая этому помешает. О ребятах из «Правого сектора» мы только что сказали, какая у них роль и ниша. Роль — пушечного мяса, а ниша — мелкий и средний бизнес. А как побороть фактор вооруженных людей? Они потом как пушечное мясо, если решат опять поджечь Донбасс.

 

— Встроить их в структуру?

 

— Встраивать не получится — это несистемные ребята. А вот дать им на кормление какие-то вотчины или ниши бизнеса, это, я думаю, без проблем: чтобы не голодали пацаны.

 

— Можно говорить, что гражданская война на Украине заканчивается или затухает? Что происходит сегодня?

 

— Идет резкое снижение активности боевых действий. Артиллерийские обстрелы имеют место быть на сегодняшний день, но массовых жертв, конечно, уже нет. Я думаю, формат минского урегулирования конфликта восторжествует, но де-факто мы не сможем интегрироваться в Украину: этому есть ряд объективных причин.

 

— Вы говорите о Луганской и Донецкой народных республиках? Может получиться так, что Украина будет считать независимые республики своей частью…

 

— Да.

 

— Россия не будет их признавать, а сами они будут говорить, что «мы независимые»…

 

— Да, как Приднестровье, которое потом было в итоге признано. К тому есть несколько объективных причин. Первая: наши вооруженные корпусы народного ополчения никуда не денешь, никто оружие не сложит, позиции не оставит. Вторая: это наша экономическая система. Сегодня у нас на 90% в денежном обращении — рубль.

 

— То есть произошло тихое вытеснение гривны.

 

— Да. В рамках финансовой блокады Украины гривна не поступает в регион, вот и произошло ее замещение.

 

— Украинская пропаганда постоянно твердит, если бы ДНР и ЛНР были бы в составе единой Украины, то жизнь там бы наладилась. Как люди относятся к этому?

 

— Они уже не воспринимают украинскую пропаганду в том виде, в каком ее подают. Но я давать советов украинской пропаганде, конечно, не буду. Они окрашивают это все в свой блакитно-жовтий соус, а это уже — отторжение.

 

— Как вы считаете, почему восстание против киевского режима произошло именно в индустриальной части Украины?

 

— Это неслучайно. Потому что это был конфликт идейных проектов. Идейный проект, идеология украинских нацистов состояли в том, что мы великая украинская нация с тысячелетней историей, хотим воссоединиться с нашими европейскими братьями-поляками и другими, чтобы жить в европейской стране народов, процветать и идти к благополучию. А нам всегда, вот тысячу лет, мешают «проклятые москали», которые постоянно нас гнобят, завоевывают, уничтожают, русифицируют. Это нам чуждо. Это вот такая идеология аграрного национализма, скажем так, селянского, крестьянского национализма, почвенного. Мы люди, во-первых, городской культуры. Во-вторых, вот Новороссия, мы люди русской культуры. Мы отличаемся и по своему, так скажем, отношению к пространству, мы городские жители, труженики предприятий, сотрудники больших заводов и достаточно сложных механизмов производства. Мы, русскоговорящие, русско-культурные в своей абсолютной массе. Они нам предложили свой аграрный проект пещерного почвенного национализма. Конечно, он не приживется, восстание произошло, потому что к нам пришли с чужим уставом и навязывали нам этот чужой устав. Мы по нему жить не захотели, и мы восстали.

 

— Арсений Яценюк много раз повторял, что хватит уже говорить про промышленность, Украина должна заниматься сельским хозяйством. Он это заявление делал и в Киеве и в Соединенных Штатах, где гостил, получая деньги. Получится этот проект у нынешней Украины?

 

— Ну это же глупости. Нет аграрных стран с высоким уровнем жизни с таким количеством населения, как на Украине. Тем более, кому нужна продукция сельского хозяйства? И опять же, какая продукция? Ну зерно можно продавать, подсолнечное масло можно — это же продукция низкого передела.

 

Это абсолютная утопия, я не знаю, чем он этот идиотизм прикрывает, но это абсолютно, истинно украинская аграрная идеология.

 

— Получается два экономических плана для одного пространства. Один план связан с городом, с производством, промышленным производством, со сложной городской культурой, а другой план связан с очень простым таким примитивным сельским хозяйством.

 

— Вот для Центральной и Западной Украины он, наверное, годится. Они так и жили.

 

— А Киев?

 

— А Киев жил исключительно за счет аффилированного бизнеса, который зарегистрирован в Киевской области, и платил налоги с Юга-Востока, Новороссии — то, что мы называем сегодня. Поэтому Киев тоже самодостаточным не будет, и если уж они возьмут эту идеологию, и будут развивать Украину как аграрную страну, а что будет с промышленностью Новороссии? Не может она сама себе, она должна на какие-то рынки опираться, и сегодня российский рынок под вопросом

 

— Почему российский рынок под вопросом?

 

— Ну потому, что это инструмент опять же в руках у руководства России для игры. Но цель-то какая? Возвращение Украины в единое русское пространство, Евразийский союз. Этого хочет определенная часть российского руководства.

 

— Но здесь понимают, что Украина в очень крепких когтях у Евросоюза, Америки…

 

— Я думаю, там иллюзий на этот счет нет. Поэтому и были сделаны некоторые уступки по приостановке или, как сказал Царев, закрытию проекта «Новороссия».

 

— То есть проект «Новороссия» закрыт?

 

— Если рассматривать проект «Новороссия» как государственность на пространстве бывшего Юго-Востока Украины, там, где говорят по-русски, там, где живут в городах и работают в промышленности, с такой культурой, то — да. Пожалуй, да. Если говорить о «Новороссии» как культурно-историческом и идеологическом проекте, то его закрытие невозможно. И это единственная идеология, которую мы сегодня можем противопоставить этому зверскому аграрному, человеконенавистническому, шовинистическому нацизму. Мы эту идеологию называем «украинизм». У нее, кроме того, что я сказал, еще много «анти»: антироссийскость, антирусскость, антимосковскость, антикремлевскость, антипутинизм… Вот эти все «анти», в общем-то, являются стержнем. Вся аргументация выстраивается исключительно на «анти». Поэтому этот украинский идеологический проект в общем-то легко убить, уничтожить.

 

— Как вы считаете, Минские соглашения помогают Новороссии победить, или вредны, как утверждает Игорь Стрелков?

 

— Мое мнение отличается и от официального и от мнения Стрелкова. На самом деле большинство жителей Донбасса, а я с ними солидарен в этом, видя жертвы, разрушения, конечно, желали бы чтобы Россия взяла войска, и за считанные дни эта кровавая резня прекратилась.

 

— Это было возможно в прошлом году.

 

— Это возможно в любой момент, но, с другой стороны, все поняли, что на такой рискованный шаг руководство России не пойдет, все поняли, что для этого решения есть объективные причины. Есть настрой элит, где часть элиты, которую часто называют в сети пятой колонной, настроена на то, чтобы свернуть этот конфликт, чтобы им за это сняли санкции, они продолжили нормальную жизнь: продавать сырье, получать маржу, вкладывать эти деньги в оффшоры, создавать островки благополучия для себя, своих чад… И сегодняшний «Минск» — это результат их работы. С другой стороны, подсчитав, прикинув, власть решила не ввязываться. Я думаю, что у руководства России нет иллюзий о настроениях российского общества, потому что, с одной стороны, есть ура-патриотизм, а с другой — и имперские замашки. Я имею в виду Крым, такой очень серьезный шаг, когда Путин повергнул основную часть элиты в шок. В обществе тех, кто вчера был ура-патриотом, сегодня говорят: ну, извините, готово ли российское общество тянуть тяготы затрат на Крым, Донбасс и прочее? Я сформулировал бы это так, что если Ксения Собчак оставит свою гламурную деятельность, журналистскую или псевдожурналистскую, и пойдет, если не литейщицей на военный завод, то хотя бы на скотный двор дояркой, то Россия могла бы смело ввязываться в конфликт.

 

— Если бы Россия вела себя более активно в 2014 году, были бы введены войска, оказана помощь восстанию, может, не было уже никакой Украины. Санкции были бы те же, а экономика была бы больше.

 

— Я думаю, что Донбасс — это то, на что готова Россия: больше не потянет. И не то, что Россия, не потянет рядовой гражданин России, который скажет: «Я не хочу за это платить, у меня и так уровень жизни маленький, перестаньте забирать у меня деньги». Ведь это все затраты налогоплательщиков. Скажу, затраты — это очень большие, и вот российским руководством приняло решение, что нельзя дальше втягиваться в конфликт. Под руководством я имею ввиду все российские элиты в консолидированном большинстве.

 

— Мы говорили об Игоре Стрелкове, который сыграл большую роль в прошлогодних событиях. Как вы относитесь к нему, к его поступкам, решениям, которые принимались тогда?

 

— К людям нужно относиться по объективной шкале. Я недавно закончил книгу, она называется «Факел Новороссии». Там я написал, если бы не прибытие Стрелкова, не было бы никакого Донбасса, никакой Новороссии. Вот так жестко. И это правда. Поэтому, как можно относиться к человеку с такой биографией, совершившему такой поступок. Это соль земли Русской. Таких людей на самом деле не много. Нужно взгляды, политические взгляды, вероисповедание, какие-то другие социальные взгляды отделять от поступков. Человек состоит из поступков, а его взгляды — можно дискутировать, выяснять, уточнять позиции. Суть не в этом. Суть в том, что этот человек, совершивший не единожды геройство, соль Русской земли. Я очень рад, что судьба меня свела в одном деле с таким человеком, как Игорь Стрелков.

 

— Может ли Стрелков увеличить свой политический вес в России, увеличить свою общественную поддержку что-то сделав, прийти на помощь Новороссии уже здесь. Потому что, мне кажется, многие убеждены, что судьба Новороссии решается в России. Не столько на театре военных действий, сколько здесь.

 

— Я бы сказал, что судьба всего мира решается в России. Потому что только Россия имеет и политический масштаб мысли, и идею мирового масштаба, которые могут стать альтернативой западному глобализму, несправедливому, воровскому ростовщическому.

 

— Почему вы не входите в состав администрации Донецкой республики, Луганской республики?

 

— В государственном аппарате у нас есть глава республики. Он назначает министров, он их снимает. Поэтому, если Александр Владимирович Захарченко назначит меня на любую государственную должность, я соглашусь.

 

— Вопрос от читателя: «Минские соглашения, может, это способ не допустить Украину в НАТО, может, это эффективный оборонительный план со стороны Москвы? Или это преувеличение?»

 

— Нет. В НАТО не берут страны, где есть незавершенные военные конфликты.

 

— Другой читатель спрашивает, что Минские соглашения, может, это такой цивилизованный способ «слить» Новороссию? Объявлено, проект вроде закрыт, теперь осталось ликвидировать? Может быть так?

 

— Есть и такое мнение, но я думаю, что оно не совсем правильное, не учитывает многих реалий, о которых я уже говорил: это — армия, куда она денется? Это — народ, который пострадал от рук Украины, и в общем-то мы пока не знаем, как мы можем жить с теми, кто нас убивал. Это — валюта. Это — товаропоток, государственные институты, которые неудовлетворительно работают пока, выстраиваются, и они будут работать и удовлетворительно и хорошо потом, я надеюсь. Поэтому здесь нельзя сказать, что «сливаем». Я думаю, что это вот такая точка давления, по которой Украина будет дальше стагнировать, с которой у нее будут дальше связаны руки от таких действий, как вхождение в НАТО или приглашение миротворцев каких-то сомнительных, каких-то необдуманных шагов.

 

— Спрашивает Дмитрий: «Возможно ли ваше объединение со Стрелковым в рамках российского политического проекта, потому что российское общество активно включено в гражданскую войну на Украине и не рассматривают ее как чужую войну.»

 

— Политикой в России я заниматься не буду. Во всяком случае — пока.

 

— А Стрелков?

 

— Если Донбасс станет Россией, вот тогда решим, но а Стрелков, он уже занимается политикой, но человек он по внутренним своим характеристикам совершенно не политик. Политик должен быть хитрым, скользким, где-то промолчать, где-то поинтриговать. Он — не такой. Я желаю Стрелкову сохраниться как политику, и я советую тем, кто пытается его политические начинания уничтожить, этого не делать, потому что российское политическое пространство, оно достаточно такое стагнирующее, неинтересное, даже нам, которые варились в политике Украины. Нужно ценить любой живой политический проект. А Стрелков это действительно живой политический проект, более того, показавший себя в деле, да еще в каком деле.

 

— Как будут дальше развиваться события в Новороссии, на Украине? Что будет происходить?

 

— На Украине будет происходить дальнейшая криминализация общества. Сегодня министр внутренних дел доложил о том, что криминогенная обстановка ухудшилась на 40% по сравнению с 2013 годом. Я думаю, тут заниженные цифры, тут можно, наверное, надвое умножить и будет где-то справедливая примерная цифра. Но и она не показывает себя во всей очевидности, потому что умножились тяжкие преступления, поэтому тут еще коэффициент нужно вводить. Поэтому это — первый фактор. Второй фактор — будет дальнейшая нацификация общества, насаждение идеологии украинизма.

 

— Общество это будет принимать?

 

— А куда ему деваться? Будет принимать от безысходности: сознание устало сопротивляться.

 

— Народного взрыва вы там не предвидите?

 

— Нет никаких оснований предвидеть там народные взрывы. Все активисты, наиболее значимые, они либо уехали, покинули свои родные города, либо сидят в тюрьме.

 

— А с Новороссией как быть, как она будет выживать?

 

— Новороссия остается культурно-идеологическим проектом, историческим и единственной формулой, единственный флагом, с которым мы можем бороться против аграрного пещерного национализма.

 

Беседовал Василий Колташов


Вернуться назад