Два года назад, 11-12 февраля 2015 года, в ходе встречи в Минске руководителей государств так называемой нормандской четверки был согласован документ под названием "Комплекс мер по выполнению Минских соглашений", получивший в просторечье наименование "Минск-2". За прошедшее время кто только не хоронил "Минск-2" — между тем он действует до сих пор. Желание аннулировать соглашения вслух высказывает только Киев, но у "Минска-2" есть хорошие шансы пережить украинское государство.
В чем же причина такой устойчивости договоренностей, негативно (либо с подозрением) воспринятых большей частью активной общественности не только на Украине, но и в России, и в ДНР/ЛНР? Как разрешается противоречие, когда непопулярное соглашение оказывается устойчивее некоторых государств?
Кто, с кем и о чем договорился
Давайте обратим внимание на оригинальный формат подготовки и подписания "Минска-2". Согласован текст документа был в ходе встречи "нормандской четверки": Россия, Германия, Франция, Украина. А вот подписывали его представитель Украины и представители ДНР/ЛНР. При этом украинский президент Петр Порошенко принимал участие в согласовании текста, но сам его не подписывал, поскольку Украина официально не признает существования ДНР/ЛНР и не ведет переговоры с их представителями.
То есть написали соглашения одни государства, а выполнять их поручено другим. При этом одна из сторон соглашения (Украина) не признает вторую (ДНР/ЛНР) в качестве участника переговорного процесса.
Как видим, уже на этапе согласования и подписания документов позиции сторон расходились сразу по нескольким ключевым вопросам, в частности:
·квалификация характера конфликта;
·определение непосредственных участников;
·цели урегулирования.
Еще два варианта соглашений в минском формате
Напомню, что это не единственный минский формат урегулирования на постсоветском пространстве с участием России. Наиболее известные, но не единственные — минские форматы по Приднестровью и Карабаху.
Во всех случаях удалось достичь устойчивого длительного прекращения огня и перевода конфликта из военной в политическую форму. Несмотря на то что на линии соприкосновения в Карабахе иногда случаются обострения, а стороны регулярно грозят друг другу оружием. Несмотря на то что в Кишиневе периодически поговаривали о силовом варианте возвращения Приднестровья и периодически устраивали анклаву экономическую и транспортную блокаду. Даже несмотря на то что позиции сторон на переговорах практически не проявляют тенденцию к сближению, и в обозримом будущем не видно выхода из политического и дипломатического тупика.
Степень накала противостояния в Карабахе и Приднестровье не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит в Донбассе, где Минские соглашения так и не смогли остановить боевые действия, продолжающиеся в виде террористических обстрелов городов Донбасса Вооруженными силами Украины и периодических столкновений отдельных пехотных подразделений на линии соприкосновения.
Такое резкое отличие связано именно с тем, что и в случае с карабахским, и в случае с приднестровским урегулированием — непосредственные участники процесса признали друг друга сторонами конфликта и вели переговоры, хоть и при помощи посредников, но напрямую друг с другом.
То есть бесперспективность военного решения признавалась обеими сторонами конфликта, каждая из которых не испытывала иллюзий по поводу того, с кем именно она воюет.
Снять напряжение по линии Россия — ЕС
В случае же с минским урегулированием на Украине позиция Москвы, Парижа и Берлина заключается в том, что Украина должна говорить о мире непосредственно с восставшим народом Донбасса. Киев же считает, что Россия обязана прекратить поддержку народных республик, передать ему контроль над границей между ДНР/ЛНР и РФ, и тогда Украина быстро "решит вопрос" военным путем. То есть на Украине "Минск-2" изначально рассматривали в качестве политико-дипломатического обеспечения военного решения конфликта.
Понятно, что в такой ситуации не только не могло быть достигнуто устойчивое урегулирование на основе минских пунктов, но даже сколько-нибудь продолжительное прекращение огня становилось недостижимой мечтой. Если бы все зависело только от Украины, Минские соглашения уже давно были бы отправлены в утиль.
Но дело в том, что Минские соглашения были не заключены Киевом с Донецком и Луганском, а продиктованы им Москвой, Берлином и Парижем. При этом три страны-гаранта исходили из необходимости найти компромисс в первую очередь между собой — снять напряжение в отношениях по линии Россия — ЕС.
В силу серьезных противоречий, в первую очередь по вопросу — кто должен заплатить за восстановление украинской экономки как необходимой базы любой государственности, — Париж, Берлин и Москва ограничились политико-дипломатическим маневрированием, в ожидании изменений общей геополитической обстановки, а также изменения баланса сил в украинском гражданском конфликте.
Россия выиграла внешний контур украинского кризиса
Я неслучайно многократно говорил и писал, что победу в украинском кризисе одержит тот, кто победит в Сирии. Сирийский кризис — реперная точка глобального противостояния. Контроль Сирии обеспечивает контроль Ближнего Востока. Следовательно, глобальная стратегическая обстановка резко изменяется в пользу победителя в Сирии.
После этого украинский кризис становится бессмысленным обременением для проигравшего в Сирии — черной дырой, пожирающей дефицитные ресурсы без какой-либо отдачи. Возникает потребность выскочить из него без дальнейших потерь или с минимальными потерями.
Именно этим заняты сейчас Европа и США. Даже весьма вероятная попытка администрации Трампа поторговаться насчет условий своего окончательного отказа от активной роли в украинской партии будет просто попыткой минимизировать имиджевые и материальные потери, уже нанесенные Соединенным Штатам их участием в украинском кризисе.
Когда же на противоречие между олигархическим характером украинской власти и нацистской движущей силой февральского переворота 2014 года наложились еще и постоянно возрастающие олигархические противоречия, вызванные истощением ресурсной базы украинской государственности, внутриполитический конфликт в Киеве стал окончательно неразрешим в рамках олигархического или олигархо-нацистского компромисса. Осталось дождаться того момента, когда накопившийся в украинской внутренней политике пар противоречий сорвет крышку с котла виртуальной стабильности.
Подписал — делай
Хочу обратить внимание на еще одну важную деталь минского процесса. Ситуация разворачивалась таким образом, что изменение внешнеполитических интересов европейских и американских союзников Украины оказывало угнетающее влияние на украинскую внутреннюю политику, ослабляя позиции центральной власти. В то же время прогрессирующий внутриполитический паралич киевского центра сужал союзникам Украины пространство для внешнеполитического маневра на данном направлении.
Это солидарная позиция России, ЕС и США. При сохранении между игроками тактических расхождений она не оставляет Киеву надежды. Порошенко окончательно потерял возможность использовать внешнеполитический и военный факторы для стабилизации своего режима.
Более того, любой режим, который придет к власти после Порошенко, если он будет пытаться позиционировать себя в качестве общеукраинского, должен будет присягнуть Минским соглашениям. Окончательный отказ от них может произойти только в том случае, если Украина исчезнет. В таком случае по причине отсутствия одного из субъектов переговорного процесса придется констатировать коренное изменение ситуации, связанной с украинским кризисом, и начать вырабатывать новый международный механизм его локализации и урегулирования.
В этом варианте, Россия, которая смогла не только сохранить, но и укрепить ДНР/ЛНР на фоне развалившейся, несмотря на поддержку коллективного Запада, Украины, будет занимать самые выгодные позиции.
Так что ко второй годовщине всеми нелюбимых соглашений вопрос из плоскости "Когда кончится "Минск"?" перешел в плоскость "Когда кончится Украина?".
Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Нашли ошибку? Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить нам о ней.